Люди воды
Чуть больше, чем несколько слов о главном
С Надеждой Винюковой, мастером спорта международного класса по плаванию, молодым тренером и по совместительству автором тренерского дневника на страницах «ПДВ», наши читатели хорошо знакомы. Но сегодня мы с ней пошли на смелый эксперимент. В том числе и в плане творчества. Она взяла интервью… у своей мамы Анны Николаевны. И что в этом случае первостепенно – тоже тренера по плаванию, под руководством которой Надя начинала тренироваться в небольшом городке за тысячи километров от Москвы. Так что интервью это – со смыслом. Мы очень хотим, чтобы внимательно вчитались в текст и разобрали каждую ситуацию, прежде всего, родители будущих чемпионов. И совсем не обязательно, чтобы они были тренерами для своих ребят. Потому что в «малом спорте», где мальчишки и девчонки растут и закаляют себя для ударной работы в спорте «большом», типичные ситуации не редкость, а практика. Словом, читайте, думайте, сравнивайте и делайте выводы. И заодно, это ли не возможность для всех наших читателей чуть лучше узнать автора тренерского дневника, публикуемого в газете «Плавание для всех»?
Редакция «ПДВ»
– Мама, как ты пришла к тому, чтобы стать тренером по плаванию?
– Мой папа был тренером по плаванию. А я, любимая папина дочка, с детства ходила с ним на его тренировки. В выходной, когда не было детского сада, просыпалась «ни свет ни заря» и шла с ним на его работу.
Я сидела на бортике и просто смотрела как люди плавают, меня это завораживало. Не знаю, что могло быть так интересно пятилетней девочке, но мне очень нравилось. Я мечтала быть как папа. И всегда, с самого детства знала, что буду тренером.
– Ты всегда хотела, чтобы я занималась спортом или были другие варианты развития моей судьбы?
– Нет, я не хотела, чтобы мои дети пошли в плавание. Было ощущение, что это не нужно, так как в семье уже и так все были пловцами. Поэтому, первое, куда я тебя отправила, были танцы. Но чуть ли не сразу стало понятно, что танцор из тебя не выйдет. Нет ни чувства ритма, ни пластики. И никакого прогресса за месяц занятий не случилось. Не знаю, что меня сподвигло, но я привела тебя в бассейн, и там случилось чудо. Ребенок оказался с данными для пловца. Ты делала все, что я говорила. Стрелочку на груди, на спине, ноги дельфином, и всё – с первого раза. И твоя судьба была решена.
А первым твоим тренером в маленьком бассейне была Вика (старшая сестра мамы). С тобой было очень легко работать. Желание выполнять задания, «вижу цель, не вижу препятствий» – всё это у тебя с самых малых лет.
– Помнишь на соревнованиях в Урае, когда я быстро проплывала, все говорили, что ты «подсудила» мой результат? Что чувствовала в эти моменты?
– Конечно, мне было обидно. И неприятно. Ведь я видела, как ты работала на тренировках, всегда выполняла все задания и донимала других, чтобы они тоже выполняли.
Когда ты выигрываешь у всех с отрывом в целый корпус, говорить, что я подсуживаю, очень глупо. Хватило услышать это пару раз, чтобы я перестала быть судьей на твоей дорожке. Только твой результат от этого хуже не стал, ты так и продолжала обгонять всех в городе. Я всегда тобой очень гордилась.
– Бывали ли у нас разногласия в совместной работе, и как они решались?
– Я ничего такого не помню. Разногласий не было, было немного другое. Когда мы уже вышли на какой-то уровень, наверное, класса с третьего, я заметила, что ты начала уставать на тренировках, тебя тянуло поспать днем, плохо ела, нервничала. Понятно, что тут же мы пошли к нашему спортивному врачу. Или же она приходила к нам на тренировки, измеряла пульс под нагрузкой и, исходя из этого, делала вывод о твоем сиюминутном состоянии. Давала план «дальнейшей жизни», витамины для восстановления, и на какой-то период мы снижали нагрузку. Когда медицинские показатели улучшались, то начинали постепенно наращивать объем работы, но всегда при этом пребывали под наблюдением врача.
Думаю, если бы я не отслеживала твое самочувствие, ты бы ушла в «яму» перетренированности. Как говорится, всерьез и надолго. Детям вообще очень сложно оценить свои силы. Они не чувствуют грани. В отличие от взрослых, которые могут сачкануть или «срезать», когда им это необходимо. Для детей же слово тренера – закон. Сказали им плыть, значит должны и будут плыть.
Когда ты подросла и уехала в Москву, я уже ничего не могла рекомендовать и лезть в чужую работу – у тебя был свой тренер. Хотя мне очень хотелось. Когда ты приезжала домой, то рассказывала про тренировочные объемы, но очень плохо спала ночью и раздражалась даже от тиканья часов. Я смотрела твой спортивный дневник и понимала, что нагрузка для тебя слишком большая и, по-хорошему, нужно дать немного выдохнуть. Но твой тренер этого не замечал. А должен был бы.
– Я действительно помню эти трудности со сном и как пыталась «вывозить» всю тренировочную нагрузку «от» и «до». Получается, своей работоспособностью и не умением отлынивать сама себя довела чуть ли не «до края». Ведь всегда шла на тренировку, даже если болела или мне было совсем плохо.
– У тебя с детства такое отношение к работе. И только в самых крайних случаях слушалась меня и оставалась дома, для чего я должна была разговаривать в приказном тоне. У тебя и сестры это в крови. Отсутствием тренировки вас можно было не обрадовать, а наказать, но я этого не делала.
– Взрослые дочери иногда становятся подругами для своих матерей. Как считаешь, в нашей жизни это получилось?
– Пожалуй, да. Только вы меня никогда не берете на свои вечеринки (смеется). Интересно, а ты как сама думаешь?
– Я не знаю. Не совсем понимаю, что это вообще значит. Не могу тебя сравнить с кем-то из моих подруг, это другое. Но мне кажется с Сашей (моей сестрой), у вас другие отношения.
– С ней у нас более откровенные разговоры. Ты не всегда делилась своими мыслями, надежами, раздумьями и делами. Но сейчас стала делать это чаще, а раньше была очень скрытной. Для меня отношения «мать-дочь» – это, как процесс, когда советы, воспитание, присутствуют постоянно. И для этого мы должны быть вместе. Но в нашем варианте такого не случилось. Мы с Сашей в Москве, ты сейчас в Новосибирске, а до этого годы провела в Петербурге вдали от меня. К тому же я не лезу в вашу жизнь, непрошенных советов не даю, всегда стараюсь поддержать именно как мама.
Надежда с мамой и младшей сестрой Александрой тогда…
… и сейчас.
– Посещало ли когда-нибудь чувство, что я должна воплотить в жизнь то, что не удалось тебе, как пловцу?
– Даже если и было, то оно очень быстро пропало. Потому что в 13 лет ты уже сделала то, чего я так и не смогла (выполнить норматив мастера спорта).
Если бы думала о том, как достигнуть своих амбиций через тебя, я бы никогда не отдала тебя другому тренеру, до последнего держала бы под своим «крылом».
Да, у меня не было высоких результатов в спорте, но и такого, что «я не смогла, значит ты сделаешь», тоже не было. Да, видела твой потенциал и понимала, что, скорее всего, из тебя вырастет хороший спортсмен. И ведь у меня даже была мечта, что обе мои дочери попадут на одну Олимпиаду. Тебе было 20, Саше 17, и вы обе «подходили» по возрасту и результат у вас был высокий.
– Знаешь, а я свою олимпийскую идею «похоронила» лет в 15, если не раньше. Почему-то была уверена, что у меня нет шансов выступить на Играх, и не грезила этим. Может быть, в детстве и хотела, но когда выросла, то появилось четкое понимание, что Олимпиада мне «не светит», а вот стать чемпионкой мира я, действительно, мечтала.
У сестры же мечта поехать на Олимпийские игры разбилась о скалы в 2015 году. Когда в Новогорске (там тренировалась сборная по художественной гимнастике) ее «зарубили» 7 раз подряд в командное упражнение из-за того, что она левша. Нет, не в привычном для нас понимании, если вы подумали про руки. Это когда все девочки синхронно и бегут в одну сторону, а ты бежишь в другую, потому что ведущие ноги у вас разные…
Но сейчас от воспоминания – к очередному вопросу: для тебя сложно ли было психологически отправить меня тренироваться одну в Москву? Какие мысли были на этот счет?
– Что это – именно твой шанс стать кем-то в спорте, может, главный в жизни. Вот какие мысли у меня были. И очень большая надежда, что тебе там понравится. Я была уверена, что ты захочешь остаться, и все мои обещания вроде «если тебе не понравится, то вернешься домой», были просто словами. У тебя есть амбиции, и этот переезд мне виделся огромным шагом к твоему спортивному будущему: в Урае тебе уже было нечего делать. Конечно, я волновалась. Новый город, школа, тренер, совсем другая жизнь. Ты звонила мне каждый день и очень скучала. Я тоже. Потом наступил Новый год, ты приехала домой, посмотрела на Урай и без раздумий и сожалений поехала обратно.
– Скажи, когда-нибудь приходил страх, или какое подобное ощущение, что спортивно-тренировочный тандем «мама-дочь» может разрушить наши человеческие отношения?
– Конечно, приходил. Именно поэтому и отдала тебя другому тренеру. Когда поняла, что меня в твоей жизни слишком много. Причем, как в позитивном, так и негативном плане. Дома я на тебя «гавкала» за бардак в комнате, не сделанные уроки, на тренировках тоже находила к чему придраться.
За это ты на меня постоянно злилась, уезжала к папе, огрызалась, пыталась сделать что-то на зло. Несмотря на то, что в бассейне была трудолюбивой и исполнительной, я все равно ругала тебя за что-то, как мне тогда казалось, необходимое поругать. Потому как к лучшему спортсмену всегда самые высокие требования. Во всяком случае меня так воспитывали…
– Извини, но еще «покручусь» вокруг глагола «ругала». За что больше всего это делала в моем детстве и за что хвалила? И за что ругала себя – как маму и как тренера?
– За что? За то, что ты всё время всё теряла. Носки, ключи, перчатки, шапочки, очки, была очень рассеянной и невнимательной. Зато очень гордилась тобой в детском саду. Ты умела читать, писать, считать, и я всегда с радостью ходила на родительское собрание. И когда твоя детсадовская воспитательница узнала, что ты в школе начала получать тройки, она не могла поверить в это.
Когда ты была школьницей, то хвалила за хорошие оценки, и за тренировки, конечно. Пирожок и компот были для тебя лучшей наградой. Себя, как маму, ругала, когда перегибала палку и слишком много кричала на тебя. За потерянные вещи, за то, что сестра где-то в чем-то «подставляла», а я верила ей.
Себя, как тренера, я не ругала. Наверное, спросишь – почему? Потому что у меня была лучшая ученица, которая обгоняла не только девочек, но мальчиков на два года старше. Так что здесь я чувствовала себя очень гордой за тебя и твои успехи.
Сейчас, оглядываясь назад, думаю о том, что нужно было обязательно общаться со всеми твоими тренерами; рассказать им, как я тебя готовила; про необходимость восстановления, опять же, именно для тебя. Другой вопрос – прислушались бы они к моим словам? Но все равно надо было пробовать.
– Что бы ты сейчас изменила в моем детском воспитании?
– Всё просто: воспитывала бы тебя по-другому. Не ругала бы столько, давала бы больше поблажек в плане уборок дома и всего такого. Дала бы тебе больше любви, материнского тепла. Это нужно было делать обязательно. Особенно в подростковом возрасте, когда следовало быть с тобой помягче. Но что сделано – то сделано. Прошлого не вернешь и не исправишь. Так что воспринимаю всё, как есть, очень тебя люблю и горжусь тобой.
И ты ведь воплотила свою детскую мечту: стала чемпионкой мира. И не важно, что это произошло в категории «Мастерс».
– Как думаешь, какое у меня будущее в тренерской профессии, и этого ли ты хотела для меня?
– Хороший вопрос. На который я не знаю однозначного ответа. Ты всегда говорила «я буду кем угодно, только не тренером». Какое-то время мне казалось, что из тебя выйдет журналист или спортивный комментатор – ты всё про всех знала, хороший слог, грамотно пишешь. И если не тренерская работа, то вдруг вот такая…
Повторюсь: и тогда, и сейчас всё было, есть и остается в твоих руках. И ты обязательно будешь тем, кем захочешь. Я в этом уверена.
Интервью у своей мамы-тренера взяла мастер спорта международного класса Надежда Винюкова.
Фото из семейного архива
Редакция «ПДВ»
– Мама, как ты пришла к тому, чтобы стать тренером по плаванию?
– Мой папа был тренером по плаванию. А я, любимая папина дочка, с детства ходила с ним на его тренировки. В выходной, когда не было детского сада, просыпалась «ни свет ни заря» и шла с ним на его работу.
Я сидела на бортике и просто смотрела как люди плавают, меня это завораживало. Не знаю, что могло быть так интересно пятилетней девочке, но мне очень нравилось. Я мечтала быть как папа. И всегда, с самого детства знала, что буду тренером.
– Ты всегда хотела, чтобы я занималась спортом или были другие варианты развития моей судьбы?
– Нет, я не хотела, чтобы мои дети пошли в плавание. Было ощущение, что это не нужно, так как в семье уже и так все были пловцами. Поэтому, первое, куда я тебя отправила, были танцы. Но чуть ли не сразу стало понятно, что танцор из тебя не выйдет. Нет ни чувства ритма, ни пластики. И никакого прогресса за месяц занятий не случилось. Не знаю, что меня сподвигло, но я привела тебя в бассейн, и там случилось чудо. Ребенок оказался с данными для пловца. Ты делала все, что я говорила. Стрелочку на груди, на спине, ноги дельфином, и всё – с первого раза. И твоя судьба была решена.
А первым твоим тренером в маленьком бассейне была Вика (старшая сестра мамы). С тобой было очень легко работать. Желание выполнять задания, «вижу цель, не вижу препятствий» – всё это у тебя с самых малых лет.
– Помнишь на соревнованиях в Урае, когда я быстро проплывала, все говорили, что ты «подсудила» мой результат? Что чувствовала в эти моменты?
– Конечно, мне было обидно. И неприятно. Ведь я видела, как ты работала на тренировках, всегда выполняла все задания и донимала других, чтобы они тоже выполняли.
Когда ты выигрываешь у всех с отрывом в целый корпус, говорить, что я подсуживаю, очень глупо. Хватило услышать это пару раз, чтобы я перестала быть судьей на твоей дорожке. Только твой результат от этого хуже не стал, ты так и продолжала обгонять всех в городе. Я всегда тобой очень гордилась.
– Бывали ли у нас разногласия в совместной работе, и как они решались?
– Я ничего такого не помню. Разногласий не было, было немного другое. Когда мы уже вышли на какой-то уровень, наверное, класса с третьего, я заметила, что ты начала уставать на тренировках, тебя тянуло поспать днем, плохо ела, нервничала. Понятно, что тут же мы пошли к нашему спортивному врачу. Или же она приходила к нам на тренировки, измеряла пульс под нагрузкой и, исходя из этого, делала вывод о твоем сиюминутном состоянии. Давала план «дальнейшей жизни», витамины для восстановления, и на какой-то период мы снижали нагрузку. Когда медицинские показатели улучшались, то начинали постепенно наращивать объем работы, но всегда при этом пребывали под наблюдением врача.
Думаю, если бы я не отслеживала твое самочувствие, ты бы ушла в «яму» перетренированности. Как говорится, всерьез и надолго. Детям вообще очень сложно оценить свои силы. Они не чувствуют грани. В отличие от взрослых, которые могут сачкануть или «срезать», когда им это необходимо. Для детей же слово тренера – закон. Сказали им плыть, значит должны и будут плыть.
Когда ты подросла и уехала в Москву, я уже ничего не могла рекомендовать и лезть в чужую работу – у тебя был свой тренер. Хотя мне очень хотелось. Когда ты приезжала домой, то рассказывала про тренировочные объемы, но очень плохо спала ночью и раздражалась даже от тиканья часов. Я смотрела твой спортивный дневник и понимала, что нагрузка для тебя слишком большая и, по-хорошему, нужно дать немного выдохнуть. Но твой тренер этого не замечал. А должен был бы.
– Я действительно помню эти трудности со сном и как пыталась «вывозить» всю тренировочную нагрузку «от» и «до». Получается, своей работоспособностью и не умением отлынивать сама себя довела чуть ли не «до края». Ведь всегда шла на тренировку, даже если болела или мне было совсем плохо.
– У тебя с детства такое отношение к работе. И только в самых крайних случаях слушалась меня и оставалась дома, для чего я должна была разговаривать в приказном тоне. У тебя и сестры это в крови. Отсутствием тренировки вас можно было не обрадовать, а наказать, но я этого не делала.
– Взрослые дочери иногда становятся подругами для своих матерей. Как считаешь, в нашей жизни это получилось?
– Пожалуй, да. Только вы меня никогда не берете на свои вечеринки (смеется). Интересно, а ты как сама думаешь?
– Я не знаю. Не совсем понимаю, что это вообще значит. Не могу тебя сравнить с кем-то из моих подруг, это другое. Но мне кажется с Сашей (моей сестрой), у вас другие отношения.
– С ней у нас более откровенные разговоры. Ты не всегда делилась своими мыслями, надежами, раздумьями и делами. Но сейчас стала делать это чаще, а раньше была очень скрытной. Для меня отношения «мать-дочь» – это, как процесс, когда советы, воспитание, присутствуют постоянно. И для этого мы должны быть вместе. Но в нашем варианте такого не случилось. Мы с Сашей в Москве, ты сейчас в Новосибирске, а до этого годы провела в Петербурге вдали от меня. К тому же я не лезу в вашу жизнь, непрошенных советов не даю, всегда стараюсь поддержать именно как мама.
– Посещало ли когда-нибудь чувство, что я должна воплотить в жизнь то, что не удалось тебе, как пловцу?
– Даже если и было, то оно очень быстро пропало. Потому что в 13 лет ты уже сделала то, чего я так и не смогла (выполнить норматив мастера спорта).
Если бы думала о том, как достигнуть своих амбиций через тебя, я бы никогда не отдала тебя другому тренеру, до последнего держала бы под своим «крылом».
Да, у меня не было высоких результатов в спорте, но и такого, что «я не смогла, значит ты сделаешь», тоже не было. Да, видела твой потенциал и понимала, что, скорее всего, из тебя вырастет хороший спортсмен. И ведь у меня даже была мечта, что обе мои дочери попадут на одну Олимпиаду. Тебе было 20, Саше 17, и вы обе «подходили» по возрасту и результат у вас был высокий.
– Знаешь, а я свою олимпийскую идею «похоронила» лет в 15, если не раньше. Почему-то была уверена, что у меня нет шансов выступить на Играх, и не грезила этим. Может быть, в детстве и хотела, но когда выросла, то появилось четкое понимание, что Олимпиада мне «не светит», а вот стать чемпионкой мира я, действительно, мечтала.
У сестры же мечта поехать на Олимпийские игры разбилась о скалы в 2015 году. Когда в Новогорске (там тренировалась сборная по художественной гимнастике) ее «зарубили» 7 раз подряд в командное упражнение из-за того, что она левша. Нет, не в привычном для нас понимании, если вы подумали про руки. Это когда все девочки синхронно и бегут в одну сторону, а ты бежишь в другую, потому что ведущие ноги у вас разные…
Но сейчас от воспоминания – к очередному вопросу: для тебя сложно ли было психологически отправить меня тренироваться одну в Москву? Какие мысли были на этот счет?
– Что это – именно твой шанс стать кем-то в спорте, может, главный в жизни. Вот какие мысли у меня были. И очень большая надежда, что тебе там понравится. Я была уверена, что ты захочешь остаться, и все мои обещания вроде «если тебе не понравится, то вернешься домой», были просто словами. У тебя есть амбиции, и этот переезд мне виделся огромным шагом к твоему спортивному будущему: в Урае тебе уже было нечего делать. Конечно, я волновалась. Новый город, школа, тренер, совсем другая жизнь. Ты звонила мне каждый день и очень скучала. Я тоже. Потом наступил Новый год, ты приехала домой, посмотрела на Урай и без раздумий и сожалений поехала обратно.
– Скажи, когда-нибудь приходил страх, или какое подобное ощущение, что спортивно-тренировочный тандем «мама-дочь» может разрушить наши человеческие отношения?
– Конечно, приходил. Именно поэтому и отдала тебя другому тренеру. Когда поняла, что меня в твоей жизни слишком много. Причем, как в позитивном, так и негативном плане. Дома я на тебя «гавкала» за бардак в комнате, не сделанные уроки, на тренировках тоже находила к чему придраться.
За это ты на меня постоянно злилась, уезжала к папе, огрызалась, пыталась сделать что-то на зло. Несмотря на то, что в бассейне была трудолюбивой и исполнительной, я все равно ругала тебя за что-то, как мне тогда казалось, необходимое поругать. Потому как к лучшему спортсмену всегда самые высокие требования. Во всяком случае меня так воспитывали…
– Извини, но еще «покручусь» вокруг глагола «ругала». За что больше всего это делала в моем детстве и за что хвалила? И за что ругала себя – как маму и как тренера?
– За что? За то, что ты всё время всё теряла. Носки, ключи, перчатки, шапочки, очки, была очень рассеянной и невнимательной. Зато очень гордилась тобой в детском саду. Ты умела читать, писать, считать, и я всегда с радостью ходила на родительское собрание. И когда твоя детсадовская воспитательница узнала, что ты в школе начала получать тройки, она не могла поверить в это.
Когда ты была школьницей, то хвалила за хорошие оценки, и за тренировки, конечно. Пирожок и компот были для тебя лучшей наградой. Себя, как маму, ругала, когда перегибала палку и слишком много кричала на тебя. За потерянные вещи, за то, что сестра где-то в чем-то «подставляла», а я верила ей.
Себя, как тренера, я не ругала. Наверное, спросишь – почему? Потому что у меня была лучшая ученица, которая обгоняла не только девочек, но мальчиков на два года старше. Так что здесь я чувствовала себя очень гордой за тебя и твои успехи.
Сейчас, оглядываясь назад, думаю о том, что нужно было обязательно общаться со всеми твоими тренерами; рассказать им, как я тебя готовила; про необходимость восстановления, опять же, именно для тебя. Другой вопрос – прислушались бы они к моим словам? Но все равно надо было пробовать.
– Что бы ты сейчас изменила в моем детском воспитании?
– Всё просто: воспитывала бы тебя по-другому. Не ругала бы столько, давала бы больше поблажек в плане уборок дома и всего такого. Дала бы тебе больше любви, материнского тепла. Это нужно было делать обязательно. Особенно в подростковом возрасте, когда следовало быть с тобой помягче. Но что сделано – то сделано. Прошлого не вернешь и не исправишь. Так что воспринимаю всё, как есть, очень тебя люблю и горжусь тобой.
И ты ведь воплотила свою детскую мечту: стала чемпионкой мира. И не важно, что это произошло в категории «Мастерс».
– Как думаешь, какое у меня будущее в тренерской профессии, и этого ли ты хотела для меня?
– Хороший вопрос. На который я не знаю однозначного ответа. Ты всегда говорила «я буду кем угодно, только не тренером». Какое-то время мне казалось, что из тебя выйдет журналист или спортивный комментатор – ты всё про всех знала, хороший слог, грамотно пишешь. И если не тренерская работа, то вдруг вот такая…
Повторюсь: и тогда, и сейчас всё было, есть и остается в твоих руках. И ты обязательно будешь тем, кем захочешь. Я в этом уверена.
Интервью у своей мамы-тренера взяла мастер спорта международного класса Надежда Винюкова.
Фото из семейного архива
